Известный православный публицист диакон Андрей КУРАЕВ считает, что в своем нынешнем статусе Исаакиевский собор приносит церкви гораздо больше пользы, чем приносил бы в статусе полноценного храма. Он рассказал «Городу 812», что в московских околоцерковных кругах думают про конфликт вокруг Исаакия и про действующих лиц, участвующих в этом конфликте.
– Насколько оправданы, с вашей точки зрения, требования петербургской епархии передать ей Исаакиевский собор?
– С миссионерской точки зрения Исаакиевский собор – уникальная точка, в которой огромному числу людей можно рассказывать о мире православной веры, причем за их же собственные деньги. Через него проходят миллионы людей со всего мира. Они покупают билеты, оплачивают экскурсию, и в итоге Исаакий стал одним из очень немногих музеев в России, который не только окупается, но и приносит прибыль.
Если Исаакиевский собор перейдет под управление епархии, как изменится число людей, знакомящихся таким образом с православием? Митрополит Варсонофий говорит, что в соборе будут совершаться службы и требы (т.е. крещение, венчание и т.д. – А.М.). Это значит, что время, когда храм будет открыт для посещения экскурсантами, сократится.
Вряд ли кто-то захочет крестить своего ребенка посреди толпы китайских туристов. Мы с вами помним, как крестил ребенка Филипп Киркоров: храм не только закрыли, но и чуть ли не полицией оцепили.
Спикер епархии льет елей: «Есть европейский опыт организации доступа в храм, когда огораживается место для молящихся. В соборах во время католической мессы молящиеся заходят за ограждение, а туристы могут спокойно ходить вокруг. Каждый волен придти в храм со своей задачей: кто-то помолиться, а кто-то – с познавательными целями». Вот только забыл уточнить: бродить вокруг заграждения с молящимися можно, говорить – нельзя. То есть экскурсии с пояснениями гида и с вопросами к нему исключены.
А если ради умножившихся служб и треб сократится время для экскурсий и, соответственно, число проданных билетов, то доходы Исаакия упадут, и, значит, рано или поздно епархия попросит денег из бюджета. Собственно, Храм Христа Спасителя в Москве и существует на такие полускрытые бюджетные вливания через Фонд Храма. Но для меня дело не в деньгах, а в том, что число людей, которые познакомятся с миром православия, будет редуцировано именно церковной активностью.
– Просьба епархии, как говорят, вызвала большой переполох в Минкульте и не только в нем. Как вы полагаете, митрополит Варсонофий согласовывал свои действия с патриархом?
– Не важно, была ли инициатива согласована изначально. Сейчас есть официальное заявление церковного министра пропаганды Владимира Легойды, в котором он всецело поддерживает епархию. Понятно, что без согласования с патриархом такое невозможно, тем более что нет единого мнения светских властей и элит. А к этому патриархия всегда относится очень внимательно. Так что – да, это позиция патриарха.
Зачем? Я не очень понимаю. Чем плоха нынешняя форма взаимодействия церкви и музея? Богослужения для желающих проводят дважды в день. В это время вход бесплатный.
Епархиальный спикер говорит, что нынешний статус не позволяет организовать «полноценную приходскую жизнь и работу братства». Но это лицемерие. На самом деле практически во всех наших приходах «полноценная приходская жизнь и работа братства» раздавлены деспотизмом архиереев и бюрократической имитацией деятельности.
Не ради создания общины активных прихожан епархия хлопочет о соборе. Главный интерес тут – деньги. Об этом говорит назначение в настоятели Исаакия архимандрита Серафима Шкредя. Это человек с крайне скверной репутацией.
Московские священники помнят его не очень каноничные, но активные заработки на Хованском кладбище (притом что он никогда не был московским священником). Наверное, он знал, с кем и в каком размере делиться своими деньгами.
Надеяться на то, что человек с нулевым образованием (диплом Киевской академии имеет не научную цену: в ту пору заочники знали способ гарантированной сдачи экзаменов в этом заведении) и культурным вкусом сумеет руководить музейными и научными проектами Исаакия, наивно. Если бы митрополит назначил на Исаакий действительно образованного священника, пропитанного петербургской культурой – например, архимандрита Александра Федорова или протоиерея Георгия Митрофанова, – это было бы дальновидно. Но назначение Шкредя показывает, что стратегии тут реализуются только финансовые: верный человечек, который проверенно будет делиться доставшейся ему наличностью.
При этом епархия предполагает оставить на государстве заботу о реставрации Исаакия, но забрать себе доходы от билетов. Это около 600 миллионов рублей в год.
Впрочем, какая тут стратегия? Все настолько непродуманно, что официальные спикеры епархии путаются и разногласят в серьезнейших вопросах.
Например, будут продаваться билеты или нет? Тут две версии, изложенные на одном и том же сайте петербургской епархии. По одной – «Для желающих посетить собор с культурно-познавательной целью будет организована соответствующая профессиональная экскурсионная работа. Средства, полученные от этой деятельности, будут направлены на содержание и реставрацию храмов».
По другой – «Если собор будет возвращен Церкви, то вход будет бесплатным – не нужно будет платить за входной билет, как это происходит сейчас».
Это замечательный аргумент для губернатора: отдайте нам храм и полмиллиарда рублей в год на его содержание в придачу.
– Все сразу думают про финансовую составляющую. Тем более что, как говорят, митрополит Варсонофий требует с приходов гораздо больше отчислений, чем его предшественник митрополит Владимир.
– Это общая ситуация для всех епархий. При патриархе Кирилле так произошло всюду, поэтому это не есть черта именно петербургского митрополита.
– Епархии обеспечивают сами себя и платят большие деньги в патриархию. Зачем патриархии столько денег, если церкви самоокупаемы?
– Патриархии деньги нужны на оплату собственного аппарата и строительство многочисленных патриарших резиденций на пространстве от Геленджика до Соловков. Да и просто: деньги любят липнуть к деньгам же и копиться. Мне не известен ни один случай, когда бы деньги, перечисленные в качестве регулярных взносов с приходов и епархий, патриархия тратила на благотворительность. Благотворительные проекты есть, но они реализуются за счет привлекаемых патриархией спонсоров и грантов.
– Если светские власти откажутся отдавать Исаакий – это будет большой удар по митрополиту Варсонофию?
– Это будет серьезный фальстарт для него как для петербургского митрополита. Хотя ведь непонятно, его ли эта инициатива или патриарха.
– А что вообще в Москве думают про нынешнего петербургского митрополита, почему именно он получил эту кафедру?
– Что толку обсуждать кадровые решения патриарха, если он никогда их не поясняет. Я думаю, из этого назначения можно сделать только один вывод: у патриарха Кирилла очень короткая скамейка запасных. Поэтому Варсонофию приходится совмещать две весьма тяжелые сами по себе должности: управляющего делами патриархии и главы Петербургской епархии. Как управделами он проводит процесс дробления других епархий. Говорит, что один епископ на область – это мало, надо 3–4. И при этом сам управляет такой огромной территорией, как Петербург. То есть на одной должности он внедряет то, что отрицает на другой. В результате работа страдает. Вот пример: Николай Буров жалуется, что в течение года не смог договориться о встрече с митрополитом. Итог – скандал мирового уровня.
– Ситуацию с Исаакиевским собором обсуждают в московской церковной среде?
– Люди с интересом за этим следят, поскольку видят в ситуации индикатор отношений патриарха с властью. Только что была неудача патриархии в Крыму, где директором херсонесского музея сдуру назначили священника и в итоге даже такой суперлояльный церкви министр, как Владимир Мединский, выступил против. Пришлось давать отбой. Теперь такая же ситуация в Петербурге. И некоторые задумываются, не означает ли это изменения отношений светских властей к церковным.
– Говорят, архимандрит Шевкунов гораздо ближе Кремлю, чем патриарх Кирилл.
– Не знаю. Не думаю, что это так.
– А как складываются отношения с патриархией у нашего губернатора Георгия Полтавченко? Некоторые считают, что Афон – это такая форма протеста. Ведь он подчиняется Константинопольскому патриарху.
– Только сам губернатор может ответить на этот вопрос, я с ним на Афон не ездил. Но, несомненно, есть определенная напряженность. Как говорят, Полтавченко резко противился некоторым кандидатурам в петербургские митрополиты, которых патриарх хотел назначить до Варсонофия. Можно вспомнить и другого члена Афонского клуба – господина Слюняева (в Петербурге он известен под своей нынешней фамилией Албин. – А.М.), вашего вице-губернатора. Который в бытность костромским губернатором, наоборот, хотел избавиться от своего местного архиерея, потому что его стиль жизни никак не соответствовал тому, что Слюняев привык видеть и слышать на Афоне.
– Так он же и избавился. Даже дело уголовное было, кажется.
– Да, избавился. Только путем повышения.
– А наш герой Виталий Милонов влиятелен в церковной администрации?
– Он работает в Петербурге и в медийной сфере. Каких-то следов его аппаратной деятельности в церкви я не встречал.
