Петру Первому обязаны многим не только петербуржцы, но и все жители России.
И даже новогодним праздником, который все ближе. Ведь именно по указу Петра с 1700 года мы стали встречать Новый год 1 января.
Вспомнить об этих и других заслугах императора можно на грандиозной выставке «Петр Первый. Время и окружение», которая открылась в Михайловском замке.
Даже огромный Георгиевский зал оказался тесен для выставки, которую Евгения Петрова, замдиректора Русского музея по науке, назвала «эпохальной»: 200 произведений искусства Петровской эпохи из ГРМ, Эрмитажа, Третьяковки, пригородных музеев.
«В Петровской эпохе много параллелей и перекличек с сегодняшним временем, – говорит Григорий Голдовский, куратор выставки. – То было время становления Российского государства, борьбы за выход России на европейскую и мировую арену. Это был совсем не прямой путь. Противоречивое, очень сложное, драматическое, суровое время. Наша выставка отражает его».
По словам кураторов, существует иллюзия, что чем дальше от нас находится эпоха, тем лучше она изучена. К петровскому времени это не относится. Существует много проблем с датировкой и атрибуцией произведений искусства XVIII столетия. На выставке много экспонатов, авторы которых неизвестны.
По словам Евгении Петровой, при всей популярности Петра Первого большинству известно о нем и его эпохе не так уж много. Мы сегодня даже не совсем точно представляем, как именно он выглядел, ориентируемся в основном на «Медного всадника». Сорок портретов императора, собранные вместе, должны нам помочь.
Хотя, надо признать, Петр на них очень разный. Его образ словно мерцает, ускользает от нас.
На портрете неизвестного художника Петр в черном кудрявом парике напоминает короля-Солнце Людовика XIV. На висящем рядом, написанном сербским мастером, русский царь выглядит, скорее, как восточный владыка – смуглый, горбоносый, грозно нахмуривший черные брови. А на картине неизвестного голландского художника, которая называется «Беседа Петра Первого», предстает «гулякой праздным». Художник запечатлел характерную для искусства этой страны жанровую сценку «игра в карты». Напротив шулера, который прячет карту за спиной, сидит рослый статный мужчина, облик которого напоминает Петра. Возможно, картина написана под впечатлением Великого Посольства русского монарха, когда он, как пишут современники, запросто мог заглянуть в амстердамский кабачок и выпить вместе с матросами.
Каноническими изображениями считаются редкие портреты, написанные с натуры при жизни Петра Первого. Один из них – эрмитажный парадный портрет, который, предположительно, написан Жаном Марком Натье в 1717 году (многие исследователи сегодня считают его копией с оригинала художника). Изображенный в рыцарских доспехах русский царь предстает здесь в виде европейского монарха. Петр уговаривал Натье уехать с ним в Россию, но получил вежливый отказ: художник сослался на любовь к Франции.
Окружение Петра Первого – еще одна тема выставки. Впервые полностью представлена знаменитая «Преображенская серия» – портреты сподвижников Петра по «Всепьянейшему собору Всешутейшего князь-папы». Это парсуны, которые по манере еще близки к иконам. Любопытно, что фамилия одного из сподвижников – Ленин, он изображен на портрете вместе с калмыком.
Среди открытий, сделанных на выставке, – поразительный портрет неизвестного в красном кафтане, написанный неизвестным же художником. Немолодой человек в парике сидит в позе, которая выдает предельную усталость. Лицо его задумчиво, он погружен в себя. Но в этом человеке скрыта огромная нервная энергия и работа мысли. Написан портрет столь блистательно и живо, что вспоминаются работы великих фламандских и голландских художников, того же Франса Хальса. Даже малейшие детали костюма кажутся живыми, например, кружевные манжеты словно трепещут. По словам Григория Голдовского, возможно, это портрет сподвижника Петра загадочного Якова Брюса, которому многие до сих пор приписывают славу колдуна и чернокнижника.
Открытием для многих станет и необычный портрет императрицы Елизаветы Петровны ребенком. Луи Каравак изобразил ее обнаженной. Портрет производит странное впечатление, потому что детской фигурке художник придал пропорции женского тела. Впрочем, это в традициях эпохи рококо – легкомысленной и галантной.
Двойной портрет Анны Петровны и Елизаветы Петровны в детском возрасте кисти того же художника дает представление о моде тех лет. Детей одевали так же, как взрослых: дочери Петра изображены в платьях с глубокими декольте, затянутыми в корсеты.
Петровская эпоха – время становления русской культуры, живописи в том числе. Царь не только приглашал художников из Европы в Россию, но и посылал одаренных молодых людей учиться за границу. Одним из его самых любимых художников, его гордостью был Иван Никитин. Петр отправил талантливого мастера учиться в Италию, откуда тот вернулся настоящим мастером. Никитин был так называемым гофмалером, допущенным к «телу» императора. Он не раз писал портреты самого Петра, членов его семьи.
На выставке есть траурный уголок, где представлены изображения умершего императора, его посмертная маска, выполненная Бартоломео Растрелли. Можно сравнить изображения умершего императора, выполненные Иоганном Таннауэром и Иваном Никитиным.
Таннауэр просто фиксирует момент смерти, подчеркивает ее страшную работу: восковая бледность лица, заострившийся нос. Полотно Никитина – это реквием, полный скорби и величия. Прощание не только с Петром, но и с его эпохой, о которой Радищев написал: «Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро, Будешь проклято вовек, ввек удивленьем всех.
О незабвенно столетие! радостным смертным даруешь Истину, вольность и свет, ясно созвездье вовек».
Участь самого Никитина типична для «безумного и мудрого столетья». Вскоре после смерти покровителя художника и его братьев обвинили в пасквиле на Феофана Прокоповича, заточили в Петропавловскую крепость, пытали, били плетьми, а потом сослали в Тобольск. После смерти Анны Иоанновны их реабилитировали, но уже немолодой и больной художник не доехал до Москвы – умер где-то по дороге.
