Завершился V фестиваль «Опера – всем», который пользуется успехом у зрителей, какая бы погода ни случилась.
Но специалисты резонно полагают, что концепцию петербургского фестиваля нужно совершенствовать.
Открытию Пятого фестиваля, местом проведения которого традиционно стала Соборная площадь Петропавловской крепости, в этот раз с погодой не повезло: дождь помешал доиграть до конца эпическую оперу «Князь Игорь» Бородина. «Тангейзеру» Вагнера, который игрался перед дворцом в Гатчине, повезло больше хотя бы в том, что не было дождя, но температура тоже оставляла желать лучшего. Зато «Обручению в монастыре» на Елагином острове досталась погода идеальная – был тихий теплый вечер...
Приятно обсуждать проект в таком светском духе – в метеорологических или ландшафтных категориях. Писать о том, какие ассоциации вызывает музыка, когда смотришь на проплывающие облака, улавливаешь запахи травы и деревьев, наблюдаешь за полетом птиц или насекомых... Не поэтому ли количество народа-романтика на мероприятиях «Оперы – всем» не уменьшается, став основным критерием в характеристике этого в целом любопытного социокультурного феномена из серии «Культура – рядом». Куда менее комфортно рассуждать о художественных достоинствах происходившего, которые с каждым годом девальвируются.
Как будто и не придерешься: опера выходит к народу, удовлетворяя одну из важных потребностей в бесплатном получении прекрасного. Да, основным козырем для рядовых слушателей-зрителей является фактор общедоступности. Хотя бесплатные удобные места в данном случае – это небольшой партер всегда жестко огражденной VIP-зоны под взглядом недружелюбной охраны. Остальные стоят или садятся на траву, опытные зрители приносят с собой складные стульчики. Но если только халява – двигатель прогресса, тогда грош всему этому цена. Что же касается просветительской миссии проекта, то коллеги с телевидения подкинули пищу для размышлений, когда взяли интервью у одного из зрителей и услышали от него, как он посещает все представления, начиная с «незабываемого первого» – «оперы «Жизнь за царя»... Чайковского». А не Глинки, к сожалению.
Организаторы фестиваля – люди обидчивые и возмущаются, когда их событие критикуют. В последние годы они просят снисхождения в связи с сокращенным бюджетом. Даже если это и так, то зачем гнаться за множеством названий вроде неподъемной почти пятичасовой оперы «Тангейзер» или чуть покороче – «Князь Игорь». Можно было бы остановиться даже на одном названии (как происходит, скажем, в очаровательном местечке Санкт-Маргаретен под Веной, где прокатывается одна опера в летний сезон), но довести постановку до состояния, хотя бы приближенного к художественно полноценному.
Зачем ставить «Тангейзера», сокращая его до состояния комикса и дезориентируя публику? Не каждый могучий оперный театр на такое название решится, поскольку нужен не просто большой бюджет, но очень крепкие голоса, включая тенора и двух сопрано. А тут выясняется, что «Тангейзера» можно сделать и «на коленке», пригласив в качестве главного тенора молодого, далеко не окрепшего певца из Мариинского театра. О том, как звучал этот «Тангейзер», можно судить по записи постановки, сохранившейся на сайте канала «Санкт-Петербург». То ли ветер им мешал, то ли оркестр недорепетировал, но все звучавшее очень отдаленно напоминало музыку Вагнера.
Фестиваль за эти годы выработал фирменную цветовую гамму – черно-красно-серо-белую, иногда с добавлениями фиолетового и золотого. Цвета, бесспорно, классические. Хорошо – условное единство стиля, система цветовых символов, говорящих о том, что красный – кровь, черный – все, что хотите, от строгости и тайны до цвета смерти, равно как и белый – чистота, мудрость и далее по списку. Плохо – нивелирующее однообразие, под которое подгоняются и комедия, и трагедия, чем стирается смысл. «Обручение в монастыре» Прокофьева, например, – опера комическая. Тут не просто хотелось бы красок пожизнерадостнее, но и режиссуры поинтереснее.
Опера под открытым небом требует броских жестов, но то, что творилось на тесной сцене за Елагиным дворцом, больше походило на сдачу экзамена в каком-нибудь камерном зале консерватории. И никакие экраны по бокам не помогали. Солисты все время как будто толкались в поисках места, чтобы как-то почувствовать себя увереннее. Все выглядело уныло. Но люди сидели, стояли, внимая происходящему с каким-то удивительным интересом. Сказать, что звукоусилительная аппаратура шла происходящему на пользу, было бы преувеличением – что-то приятное, безусловно, звучало, звуки летели куда-то вдаль...
Хотелось подойти к каждому зрителю и спросить, зачем они это делают? Хотя, смотри выше: погода была прекрасная, и в компании с лирической комедией Сергея Сергеевича Прокофьева, может быть, не так уж и плохо было провести тот вечер, «пофоткаться», в конце концов сделать селфи.
А вот «Свадьба Фигаро» (на снимке – сцена из спектакля) в Царском Селе на плацу перед золото-голубым дворцом порадовала под занавес, и не только погодой, но и не менее теплой, внимательной, работающей на всех уровнях режиссурой Василия Заржецкого, захватившей уже во время увертюры. И краски у художника тоже вдруг заиграли нежностью и жизненной пестротой.
На открытом воздухе певице Екатерине Крапивиной пришлось форсировать звук, исполняя партию мальчонки Керубино, как какой-нибудь царственной матроны. Редким случаем оказались два итальянских солиста Джемми Пиали и Сара Россини, приглашенные петь Фигаро и Графиню, и оба очень украсили звуковую палитру спектакля. Утомленный оркестр под конец фестиваля поначалу ощутимо сбивался, периодически выстреливая какой-нибудь фальшью духовых. Но маэстро Фабио Мастранджело умеет держать ситуацию, создавая настроение одним лишь своим эффектным жестом и белоснежной улыбкой.
Так что могут, если очень захотят.
