Через год после бархатной революции в Тунисе, положившей начало "арабской весне", в Москве с визитом побывал один из ключевых членов нового кабинета, министр туризма Эльяс Фахфах. Тунисские власти рассчитывают, что в этом году число российских туристов превысит уровень, существовавший при прежних властях страны. О том, как они намерены этого достичь рассказал ЭЛЬЯС ФАХФАХ.
- Насколько сильно события тунисской революции ударили по туристической отрасли страны?
По итогам прошлого года доходы туристического рынка упали на 30%. Очевидно, что в краткосрочной перспективе слом прежней системы власти президента Бен Али и уличные протесты не могли не повлечь за собой отток иностранных туристов. Однако уже в этом году мы планируем выйти на прежний докризисный уровень. Рынок оживает, в свою очередь, мы активно обновляем гостиничную базу, улучшаем инфраструктуру отдыха.
Любопытная деталь. Что касается российского рынка, то здесь падение в 2011 году было не столь значительным, составив 19%. Поэтому мы надеемся, что в случае с Россией нам удастся уже в этом году превысить показатели 2010 года и принять 200-250 тыс. туристов (в 2010 году этот показатель составлял 188 тыс.— "Ъ"). В пользу того, что это реально, говорит активность российских туроператоров, уже сегодня бронирующих туры на лето—осень.
- В прошлом году МИД РФ не рекомендовал россиянам посещать остров Джерба из-за его опасной близости с Ливией...
Эта проблема снята, ситуация в Джербе полностью нормализовалась. Из 600 тысяч беженцев у нас осталось 4-5 тысяч. Остальные вернулись домой. Подтверждением того, что в Джербе все спокойно, может служить запланированная на апрель на острове конференция Всемирной туристической организации под эгидой ООН, на которой мы будем говорить о новом Тунисе.
- Как изменился Тунис через год после смены прежней системы власти?
Тунисская революция может быть названа образцовой. В течение очень короткого периода, всего за один месяц, мы смогли полностью демонтировать прежнюю систему власти. А за год нам удалось построить гражданское общество, организованное принципиально по-новому. До революции невозможно было создавать партии и независимые неправительственные организации, у нас не было свободных СМИ.
Образованные, политически активные люди смогли сформулировать позитивную повестку перемен и повести за собой широкие массы, недовольные коррупцией, социальным неравенством и отсутствием базовых демократических свобод. В итоге мы провели первые демократические выборы, покончив с монополизмом одной партии, приняли новую конституцию страны.
- Тем не менее в ходе демократических выборов к власти пришли исламисты из партии "Ан-Нахда". В мировых СМИ появились сообщения о возможном отказе Туниса от светской модели и введении жестких исламских порядков — полиции нравов иранского типа. Это то, за что вы боролись?
По поводу "исламской полиции нравов" — полная ерунда. Ничего подобного на уровне государственной политики не существует. Другое дело, что отдельные группы населения могут проявлять особое рвение в соблюдении исламских норм, как они это понимают. Мы не вправе им это запретить — в этом ведь и состоит смысл демократии?
Что касается светской модели тунисского государства, то никто не ставит ее под сомнение. О жесткой исламской модели речь не идет. Я думаю, что турецкий премьер Эрдоган многое взял у тунисских исламистов. Если вы посмотрите программу "Ан-Нахды", то это программа умеренного просвещенного исламизма, направленного на реформы. В этом случае ислам используется не как инструмент для репрессий, а как проводник универсальных ценностей гуманизма и эффективного управления.
