За два года, в течение которых доступ в Летний сад был закрыт, каких только слов не было сказано в адрес Государственного Русского музея, в ведомство которого входит этот ансамбль, и городских властей. Нет, история эта еще старше: проклятия посыпались ровно в тот момент, в 2003 году, когда было объявлено, что вместо предполагавшихся в конце 1990-х работ по оздоровлению растительности и восстановлению пространственной композиции действительно сильно заросшего сорняками и окунувшегося в вечную тень из-за разросшихся крон не подрезаемых десятилетиями старых деревьев, планируется сделать Летний сад "не только садом для отдыха, но садом-музеем регулярного стиля".
С регулярностью в дошедшем до нас Летнем саду, и правда, было уже плоховато, но слова "сад-музей" насторожили не только опытных градозащитников, но и простых обывателей. Тем более что не надо быть лингвистом, чтобы заметить постепенную замену в официальных речах слова "реставрация" словом "реконструкция". Дальше было много официальных речей и бумаг, но еще больше слухов. Идея восстановить сад "как при Петре", которой кормили публику, звучала приговором: при Петре сад был низеньким, аккуратненьким, с боскетами и лабиринтами, фонтанами, павильонами, цветниками, мостиками, канальчиками, расчерченный по линеечке, почти игрушечный. Не Версаль, конечно, но игрушка подобного рода — недаром окончательные штрихи наводил в нем ученик самого Ленотра Леблон. То, что дошло до нас, — сад преимущественно девятнадцатого века, с высоченными деревьями, создающими внутри своих аллей уникальное для низкого вообще-то города ощущение вертикального пространства идеальной какой-то выверенности.
Давайте я сразу всех успокою: никакого сада "как при Петре" на месте Летнего сада не сделали. Со стороны, то есть для проходящих по его внешнему периметру, изменений вообще как бы почти и нет — открыточная фельтеновская решетка на месте, высокие деревья все так же расчерчивают сад на три главные аллеи, большой Карпиев пруд остался прежним, и даже пару лебедей обещают туда вернуть. Если идти со стороны Инженерного замка, то вообще в душе воцаряется сплошное ликование — Летний сад похож сам на себя. Когнитивный диссонанс возникает примерно на середине пути к Неве: высаженные роскошными шпалерами кусты раза в два выше привычных хилых кустиков, которые и шпалерами-то назвать было сложно. Да еще привязаны столь же высоким деревянным решетчатым заборам по всей своей длине. Это как если бы вы оказались на старой улице дачного поселка, где в одночасье все заборчики обернулись высокой сплошной стеной монументальных современных заборных сооружений с бронированными воротами. Функция та же, воздух иной.
Дальше — больше. В саду выросло аж восемь фонтанов, несколько убийственных в своей новизне павильонов, дедушка Крылов, хоть и остался на месте, высится посреди богатого боскета, в боскеты упрятаны и многие другие новые развлекательные точки притяжения музейного и фонтанного толка, на западной аллее выстроили длиннющую крытую галерею — берсо, вещь красивую, но в наших широтах довольно выспренную. Статуи все заменили копиями (оригиналы отправились в музей) — материал, из которого они сделаны, белоснежен до одури, никакому мрамору не снилось. Зато сияет на солнце, как драгоценность.
Это если без подробностей. Уверена, такой сад очень понравится туристам и детям. То есть тем, чья историческая и культурная память не имеет никаких отметок на этом месте. В этом саду солнечнее, веселее, много аттракционов, отличные скамейки и целехонькие статуи с не отколотыми еще вандалами носами. Местному же населению и примкнувшим к нему почитателям старого Петербурга могу только посочувствовать — того сада уже нет. И дело даже не в том, что с исторической точки зрения "реконструкторы" наворотили дичайшую мешанину, соединив то, что вместе здесь никогда не сосуществовало, усреднив все леблоновские, елизаветинские, екатерининские и более поздние "садовые затеи" согласно своим представлениям о прекрасном и богатом. Дело в том, что тот, заросший и неприбранный Летний сад, единственный из парков Петербурга, для многих поколений был абсолютно приватным пространством. Личное (романтическое, ностальгическое, истеричное, в стихах и прозе, в страстях и в тоске одиночества, любое) здесь всегда было важнее общего (архитектурного, прозрачного, ясного, утонченного, высококультурного). В доказательство этого тезиса совершенно не нужно приводить сотни поэтических строк про Летний сад. Достаточно обернуться и вспомнить. Каждому свое. Такова была магия этого места. Ее больше нет.
