«Огонек» пригляделся к истории нашего новогоднего стола и выяснил, как он менялся вместе с генеральной линией советской кулинарии.
Ни селедки под шубой, ни салата «Мимоза», ни фаршированных сыром яиц — новогодний стол 1950-х годов удивил бы многих поклонников советской кухни. На самом деле всей этой привычной застольной классики тогда просто не было, она родом из конца 1960-х и начала 1970-х.
Впрочем, отследить историю праздничных блюд непросто. Хотя бы потому, что та же, скажем, селедка под шубой частью официальной советской кулинарии не была никогда.
— До 1980-х она ни в одной кулинарной книге не упоминается,— констатирует историк русской и советской кухни Павел Сюткин.— Да и в советском общепите селедку под шубой не подавали, что связано, вероятно, с сохранностью. Это винегрет можно приготовить заранее и заправить соусом в последний момент. А селедка делается сразу с майонезом, поэтому долго храниться не может.
Схожая ситуация с другим известным слоеным майонезным салатом — «Мимозой». Он тоже ни в каких официальных списках не значился. А первые упоминания в литературе, по словам историка, относятся только к началу 1970-х годов.
— Возьмем условный новогодний стол 1952 года,— рассуждает Павел Сюткин.— Наверняка на нем будет селедка — это наше неизбывное с XVIII века. Будет сало, возможно, какой-нибудь салат, но не обязательно — салаты тогда мыслились скорее как гарнир к горячему. Ну а на горячее — буженина, кусок замаринованного и запеченного мяса.
Фото: Олег Кнорринг
Всем, кто относит себя к поклонникам советской кухни и хотел бы видеть ее блюда на своем новогоднем столе, стоит прислушаться к специалистам. А они, не сговариваясь, утверждают: у советской кухни, по сути, было два пика развития — вторая половина 1930-х и рубеж 1960–1970-х. И если первый взлет связан прежде всего с именем наркома пищевой промышленности СССР Анастаса Микояна, индустриализацией и стандартизацией, то второй — с попыткой эти стандарты преодолеть.
— Микояну надо отдать должное, он не боялся перенимать зарубежный опыт,— говорит Павел Сюткин.— Например, из знаменитой поездки в США в 1936 году («Макдоналдс», напомним, еще не родился.— «О») нарком вернулся с идеей производства гамбургеров, как тогда говорили «хэмбургеров». И на Микояновском мясокомбинате в Москве действительно наладили выпуск готовых котлет по 0,5 млн штук в день.
Вдобавок Микоян запустил первое в СССР производство фасованного мороженного и, что еще важнее для развития советской кухни, готового майонеза.
До этого майонез приходилось делать самостоятельно, и задача была по плечу далеко не каждой хозяйке. Да и для запекания самодельный соус не годится (то есть майонез, по-хорошему, вообще запекать не следует, но с самодельным этот фокус в принципе не проходит). При Микояне же появилась докторская колбаса. Любопытно, что в те же 1930-е в учебную поездку в Европу для повышения квалификации был отправлен создатель сыра «Советский» Дмитрий Граников. Усилия этого инженера были оценены в 1943 году Сталинской премией — «за разработку технологии и освоения производства новых видов высококачественных сыров».
Помимо Микояна важную роль сыграла Полина Жемчужина, жена Молотова и нарком рыбной промышленности. При ней в Мурманске и на Дальнем Востоке построили мощные консервные заводы, которые наполнили магазины страны привычными нам консервами: сайра, килька в томате, печень трески.
Ну и кульминация: вышла знаменитая «Книга о вкусной и здоровой пище». Она зафиксировала кулинарные представления о прекрасном не в полной, скажем так, мере соответствовавшие суровым реалиям строительства социализма в 1930-е годы.
— Только не стоит воспринимать ее как историческое свидетельство! — спешит предупредить Павел Сюткин.— Это не про то, что люди действительно ели в те годы в СССР, а скорее некий образ — сборник представлений о том, как хорошо было бы питаться. Понимаете, в домостроевские времена тоже далеко не все ели лебяжьи потроха и лосиные губы, как прописано в «Домострое». Вот и описанное в «Книге о вкусной и здоровой пище» более-менее относилось только к Москве, Ленинграду, Киеву и десятку городов-миллионников.
Проблема в том, что в общепите по этой книге готовить было нельзя — для этой цели выпускали специальные сборники рецептур.
— Все мы должны были работать по единому сборнику рецептур. Вот такой толщины,— бывший директор владимирского ресторана «Владимир» Людмила Федоткина показывает пальцами сантиметров восемь.— Это был стандарт, в котором нельзя было ничего менять. Нет, можешь, конечно, добавить сливочного масла, но только за свой счет. За нарушения рецептуры проваров лишали премии.
Раскладка каждого ингредиента прописывалась с точностью до грамма. Считалось, что это поможет бороться с воровством на производстве. Правда, тут была одна хитрость.
— Если сделать все, как написано в рецепте, то вместо 100 котлет у вас получится 115,— открывает секрет Людмила Федоткина.— Дело в том, что в расчет закладывалась разная упитанность туш, а также потери при обработке.
Поэтому добросовестный повар мог легко кормить остающейся едой друзей и гостей предприятия, и даже носить что-нибудь домой.
Занятно, что в этих сборниках, которые выходили, сменяя друг друга, все советские годы, рецепты строго зависели от типа заведения. И обычно содержали по три разных варианта раскладки ингредиентов, записанные отдельными колонками. Первая колонка предназначалась для ресторанов, вторая — для кафе и обычных столовых, третья — для столовых рабочих и студенческих. По пути от первой колонки к третьей в одних и тех же блюдах становилось меньше мяса, яиц и других дорогих продуктов, зато больше муки и картошки. Такое вот закрепленное в рецептах неравенство.
— Зато все эти блюда соответствовали потребностям организма. В них были сбалансированы белки, жиры, углеводы, микроэлементы, витамины,— подчеркивает Людмила Федоткина.
У ресторанов была только одна возможность обойти жесткие требования сборника — создать и защитить в вышестоящей инстанции фирменные блюда. К концу 1960-х этим способом стали активно пользоваться, можно сказать даже злоупотреблять.
Людмила Федоткина подает нам тарелки с вареной картошкой, зеленым горошком, вареной морковью и солеными огурцами. Все это сдобрено майонезом и официально называется закуской «Владимирской». Это фирменное блюдо, к созданию которого Людмила Евгеньевна сама приложила руку. Впрочем, что блюдо — на рубеже 1960–1970-х во Владимирской области умудрились разработать фактически собственную региональную кухню. И это стало новой советской кулинарной премьерой.
Фото: Анатолий Жданов
Началось все с того, что в 1968 году во владимирский трест столовых пришел новый начальник, приехавший с Дальнего Востока журналист Зорий Гиршевич. Доподлинно неизвестно, умел ли он сам готовить, но человек это был очень деятельный. По итогам его работы трест пошел на повышение и превратился в «Трест столовых, ресторанов и кафе».
Время для Владимирской области было особое — как раз формировался туристический маршрут «Золотое кольцо». В регион потянулись туристы, в том числе иностранные. Важно было не ударить в грязь лицом. А как быть, если стандартный сборник рецептур вяжет по рукам и ногам? Тогда отобрали 30 поваров со всех крупных городов области, в том числе и Людмилу Федоткину. И два года с отрывом от основного производства учили их всей поварской науке, от органической химии до кухонь народов мира. А главное — придумывали новые блюда. Результатом стал список из более чем 300 рецептов фирменных блюд ресторанов Владимирской области. Он хранился в тресте, и все предприятия треста могли по нему готовить.
Многие из этих рецептов живы и по сей день и во Владимирской области считаются народными. А часть вышли и на общенациональный уровень. Салат «Клязьма» из редьки, моркови и мяса под майонезом можно сейчас найти на любом русскоязычном кулинарном сайте. Суп «Русский» с гречкой регулярно подают и в московских столовых. А уж во Владимире и области эти изобретенные полвека назад блюда есть в каждой столовой и кулинарии.
— Да хоть бы и у нас в офисе загляните в столовую — она на первом этаже,— говорит Александр Болонин, помощник руководителя Владимирской ассоциации кулинаров.
Именно эта ассоциация недавно выступила с громким заявлением — объявила Владимир родиной современной русской кухни на основании тех самых кулинарных разработок 50-летней давности. Вопросы к инициативе, конечно, есть, и какое отношение такая «советская русская кухня» имеет к досоветской, однозначно не скажешь. Например, какую-нибудь «закуску по-старорусски» владимирские повара просто придумали. Но некоторые рецепты действительно пытались восстановить. Так появился, скажем, «суп по-царски» в приготовлении которого задействованы сразу три отдельных технологических процесса. Сначала варят бульон из двух видов мяса, брюквы, репы. Готовят кашу и протирают ее через сито. Обжаривают мясо. А потом из всего этого получался один суп.
Фото: Анатолий Жданов
— Я этот рецепт узнала от женщины, чья мать готовила его до революции одному богатому человеку в Коврове,— признается Людмила Федоткина.
В общем, появилась такая русская кухня для туристов. Без русских печей и лебединого мяса, зато с майонезом и продуктами длительного хранения.
— Это совершенно нормальный процесс,— считает Павел Сюткин.— Если приготовить щи по средневековому рецепту, в которых ложка стоит, а сверху плавает кусок сала, современный человек их есть не будет. И в конце 1960-х годов во Владимире предприняли попытку вернуться к русской кухне, исходя из требований публики и возможностей общепита.
Примерно по тому же принципу советские кафе и рестораны перепридумывали и национальную кухню других народов. Характерный пример — салат «Ташкент».
— В конце 1959 года в Москве открыли ресторан «Узбекистан», привезли повара-узбека. Надо было делать фирменные закуски. Спросили: чем вы там у себя закусываете? Он отвечает: редьку зеленую в сузьму (это такой кисломолочный продукт) макаем, мясом вареным закусываем. Хорошо, редьку, крошим, мешаем с мясом и майонезом. И получается салат, который сейчас подают в любом среднеазиатском заведении,— рассказывает Павел Сюткин.
Почему именно в 1960-е начала так стремительно меняться кухня? Есть, конечно, политический вариант ответа — мол, надо было дать советскому человеку попробовать вкус коммунизма, который неотвратимо приближался и строился. Но более убедительно выглядит вариант ответа технологический: дело в том, что очень изменились продукты. Например, на полках стала появляться незнакомая океаническая рыба с малоприличными названиями: хек, мерлуза, простипома. В середине 1950-х министр рыбной промышленности СССР Александр Ишков инициировал строительство огромных океанских траулеров и плавбаз, которые отправлялись на лов в Тихий и Атлантический океаны.
— Это грандиозный и, наверное, не имеющий аналогов эксперимент, когда миллионы людей перевели на совершенно не свойственные им продукты питания,— полагает Павел Сюткин.— Проблема была, например, в том, что океаническую рыбу никто толком не умел готовить. Даже многие работники общепита. Ее продавали полутушками со шкурой. И многие пытались, как судака, варить ее вместе с этой шкурой. А кожа у таких рыб часто горчит.
— Если рыба невкусная, типа путассу, мы для кулинарии делали фарш и очень сильно ее сдабривали,— вспоминает Людмила Федоткина.— Женщины потом удивлялись: путассу не понравилась, а котлеты из путассу — вкусные.
Но наловчившись и освоившись, советские люди начали готовить из океанической рыбы заливное на новогодний стол.
Или еще пример — кальмары. Их в СССР не знали вплоть до 1970-х.
— Вылов начали в 1965-м,— говорит Павел Сюткин.— И за пять лет довели объем добычи до 75 тысяч тонн — около 10 процентов от мирового улова. Поначалу советский общепит тоже не знал, что с ними делать. Готовили, например, гуляш или даже запеканку из кальмаров с творогом.
А уже в середине 1970-х кальмаровый салат стал частым украшением новогоднего стола.
Но и это не все. По мере того как крепло международное сотрудничество, стали появляться замороженные овощи из стран соцлагеря. И — новогодние мандарины. До этого мандарины в СССР были только абхазскими, и на всех не хватало. Но в 1958-м были установлены дипотношения с Марокко. И вскоре на новогодние прилавки хлынули марокканские цитрусовые.
Еще один важный процесс, который повлиял на развитие кухни, это смешение кулинарных культур в СССР. В войну, как известно, эвакуированные побывали в Средней Азии. Потом люди разных национальностей мешались на всесоюзных стройках, вместе осваивали Север и Сибирь. Последствия себя ждать не заставили.
— В это время во всех столовых появляются молдавские котлеты мититеи,— рассказывает Павел Сюткин.— Суп с фрикадельками, фактически среднеазиатский бозбаш. Праздничным блюдом многих советских домохозяек становится плов, который за неимением баранины частенько готовят из курицы.
Изменился и быт. Вместе с хрущевками советские домохозяйки получают, наконец, индивидуальные кухни и место для кулинарных экспериментов. И эксперименты приносят плоды. Кто-то придумывает «Мимозу», кто-то селедку под шубой (хотя тут явно отслеживается глубокая переработка идеи рыбного винегрета).
— Яйца, фаршированные сыром с майонезом, мы впервые видим в книге Лидии Лемкуль «Праздничный стол» 1972 года. В книге Валентины Сталевской «Мы принимаем гостей» 1986 года появляются фаршированные помидоры. А самой закуски из тертого сыра с чесноком в книгах вообще нет,— конастатирует Павел Сюткин.— Примерно в 1960-х появились морковь с майонезом и чесноком, свекла с майонезом и чесноком. У хозяек был майонез и чеснок, и они с ними экспериментировали.
Получается, что эта праздничная кухня, которая со временем попала в кинофильмы и стала, по принятому в ЮНЕСКО выражению, нематериальным наследием СССР,— изобретение советских домохозяек, чьих имен история не сохранила. Тем не менее, именно она сейчас и вызывает едва ли не самую сильную ностальгию по советской еде, образу жизни и праздникам.
— Ностальгические закуски это прежде всего «Оливье», «Мимоза», селедка под шубой, заливное, холодец,— перечисляет президент Федерации рестораторов и отельеров Северо-Запада Леонид Гарбар.— Именно их у нас многие заказывают на вынос — к новогоднему столу.
Один из его собственных ресторанов «Центральный», напротив Смольного, как раз эксплуатирует советскую тему. И по словам Леонида Гарбара, запрос есть:
— Советская кухня это прежде всего для поколения от 40 и старше, для людей вроде меня, для которых это — еда из детства. Молодежь в такие заведения заходит скорее случайно, из чистого любопытства.
— Конечно, очень многое в советской кухне было от бедности,— признает Павел Сюткин.— Возьмем советские салаты. Основная задача — плотно, нажористо закусить, чтобы выпить первую рюмку и ждать горячего. Отсюда майонез, колбаса, яйца, картошка.
— Я иногда говорю, что советская кухня это упрощенная русская дореволюционная,— говорит Леонид Гарбар.
В этом смысле показательна история салата «Оливье». Знаменитое блюдо XIX века в СССР воссоздали в весьма приблизительном виде. Было это в 1939 году при открытии ресторана «Москва». Так появился «салат из дичи», в который еще полагалось класть рябчика, но можно было и домашнюю птицу.
— В «Кулинарии» 1955 года мы видим уже салат «Столичный», где рябчика окончательно заменили на курицу, каперсы на горошек, а раковые шейки — на вареную морковь. Видимо, из соображений не вкуса, а цвета,— рассказывает Павел Сюткин.— В середине 1960-х появляется салат «Московский», где курица заменяется на докторскую колбасу.
По цене — то же самое. Только курицу нужно было варить, а колбасу можно было просто порезать. Той же общей тенденции на упрощение способствовала еще одна важная черта позднесоветской жизни — продуктовые заказы.
— Их появление упростило домашнюю кулинарию,— считает Павел Сюткин.— Ведь когда салями и шпроты превратились в праздничный продукт, то не нужно стало готовить сложных закусок. Достаточно просто нарезать колбасу и открыть банку, и праздничный стол готов.
За это упрощение многие специалисты советскую кухню и не любят. Мол, это тупиковый путь, мол, она уничтожила великую русскую кухню.
— А давайте на минуточку допустим, что революции не было,— не соглашается Павел Сюткин.— Можно подумать, что все мы ели бы осетрину и кулебяки на четыре угла. Не думаю. Советская кухня — это продолжение кухни русской в индустриальных условиях. Как еще накормить тысячи рабочих на заводах, как освободить женщину от готовки. Да, плакаты «Долой кухонное рабство» вешали только в нашей стране, но женщины начинали работать повсюду, а работающая женщина не может оставаться домохозяйкой.
Правда, как только эта освобожденная женщина получила свою собственную кухню, она тут же заставила ее кастрюлями и начала готовить «Мимозу», селедку под шубой и «Оливье». Такой вот парадокс.
Зато под Новый год в помощь ей обычно мобилизуются и мужчины.
Никита Аронов
Фото: Александр Овчинников / Фотохроника ТАСС
